Константинополь был основан императором Константином I в 330 г. и затем значительно расширен в первой половине V в., когда была возведена новая городская стена. С тех пор город по существу не рос, если не считать кварталов на северном берегу Золотого Рога, которые стали интенсивно заселяться лишь с XIII в.
Константинополь располагался на треугольном полуострове, омываемом Мраморным морем, Босфором и Золотым Рогом, представлявшем собой удобную естественную гавань; город лежал на семи холмах, и его здания располагались на террасах, а улицы нередко были лестницами, круто поднимавшимися вверх. По небольшой долине между VII и IV холмами вилась речка, носившая грозное имя Ликос («Волк»), но на деле бывшая — если не считать периода февральских дождей — скромным ручьем, терявшимся около площади Быка.
Население раннесредневекового Константинополя достигало — даже по расчетам наиболее скептических исследователей — 100 тысяч человек, что было по тем временам весьма значительной цифрой, ибо крупнейшие города Германии даже в XIV в. вряд ли насчитывали более чем 25 тысяч жителей. Константинополь был окружен стенами, общая протяженность которых составляла около 20 км; часть этих стен шла вдоль побережья, часть же защищала город от нападения с суши. Эти «сухопутные» стены сохранились до наших дней на всем своем протяжении. Вся оборонительная система на этом участке состояла из тройного ряда стен (внутренняя, наиболее мощная стена поднималась на 20 м) и рва, который в одних местах заполнялся морской водой, поступавшей туда самотеком, в других же — дождевой водой, которую приходилось тщательно собирать. На всем протяжении крепостной стены возвышалось около четырехсот башен, каждая из которых отличалась собственными архитектурными особенностями и не была похожа ни на одну другую.
Главная улица Константинополя — Меса — начиналась от площади Августеон, расположенной в восточной части города; с севера на эту площадь выходила главная церковь столицы — храм св. Софии, а с юга — Большой императорский дворец, представлявший собой сложный комплекс зданий, соединенных галереями и переходами, садами и террасами. Непосредственно у Большого дворца лежал Ипподром.
Августеон был украшен колоннами, портиками и статуями; в северо-западной части площади возвышался Милий, своего рода триумфальная арка, которую византийцы считали началом всех дорог империи. Меса — большая улица, вымощенная каменными плитками и украшенная портиками, где во время торжеств ремесленники выставляли золотые изделия, вывешивали ткани, ковры и цветы, — направлялась от Милия к площади Константина, оставляя к северу кварталы мастеров, изготовлявших серебряные и бронзовые художественные изделия. От площади Константина Меса шла мимо лавок булочников на Артополии и выходила на большую площадь Тавра, украшенную множеством статуй; сравнительно недавно была обнаружена при раскопках мраморная арка, служившая, по-видимому, входом на площадь Тавра.
Миновав площадь Тавра, Меса разделялась надвое. Одна улица вела на северо-запад и завершалась Харисийскими воротами; от нее направо уходила большая улица, которая тянулась по долине между III и IV холмами и выходила к мосту через Золотой Рог.
Недалеко от этого поворота, напротив церкви св. Апостолов, вздымались изваянные из мрамора львы. К северу от Харисийских ворот лежал район Влахерн, где был выстроен императорский дворец и множество храмов.
Другой рукав Месы, миновав Амастрианскую площадь, где торговали скотом и устраивали публичные казни, и площадь Быка, тянулся параллельно берегу Мраморного моря и заканчивался у Золотых ворот. Важная артерия отходила от этого рукава Месы направо: она шла мимо храма св. Мокия и завершалась у ворот Живоносного источника (Лиги).
Широкие улицы, украшенные колоннадами и портиками, шли также по берегу Мраморного моря и Золотого Рога и от Артополия на север, где находились торговые ряды — Большой эмвол. Но далеко не весь Константинополь был так щедро одет в мрамор и наряжен статуями и колоннами, как эти главные артерии и площади; гораздо более бедной памятниками была долина Ликоса и вообще вся западная часть византийской столицы. Да и между главными улицами повсеместно тянулись убогие кварталы: помимо парадного Константинополя, «царственного города», вызывавшего восторги иностранцев, был еще город бедноты: деревянные дома, иногда многоэтажные, крытые тростником, где жаровни, наполненные угольями, служили и для приготовления пищи и для обогревания в зимние дни; узенькие улочки, изрытые ямами, тесные даже для одной телеги и темные от нависающих верхних этажей, почти совершенно заслонявших небо; мастерские кожевников, распространявшие зловоние, кучи нечистот и толпы бездомных собак, открытые ямы на окраинах, куда сбрасывали без погребения трупы казненных,— такова другая сторона царственного града.
Кое-где город словно внезапно обрывался, переходя в огороды и виноградники, разбитые внутри крепостных стен. По ночам улицы почти совсем не освещались, и в кромешной тьме воры и проститутки умело ускользали от ночной стражи; лишь изредка можно было встретить пьяную компанию, возвращающуюся из харчевни, или бедного ремесленника, который с фонариком в руках пробирался домой по кривым улицам византийской столицы. Зато днем улицы и площади были полны народа; перед лавками дремали купцы, опустив голову на колени; мальчишки таскали на веревке юродивого; верхом на коне проезжал вельможа, окруженный свитой юношей, одетых в дорогие шелковые наряды. Лишь в полдень город пустел и большая часть столичных жителей принималась за обед.
Впрочем, немало было и таких, кто проводил всю жизнь на улице, ночуя на папертях церквей или в крытых галереях, где кроватью служила соломенная подстилка, а зимними ночами приходилось дрожать от холода. Пожары и нехватка съестных припасов были постоянным бичом этого густо населенного города, недаром на столичных хрынках рядом с лавками везде лежали багры и шесты для тушения пожаров. Питьевая вода поступала по водопроводу и скапливалась в цистернах, но стоило водопроводу испортиться, как около цистерн начинались настоящие побоища страдавших от жажды людей. Даже в обычное время на улицах Константинополя предприимчивые торговцы продавали питьевую воду, чем был несказанно поражен посол германского императора, посетивший византийскую столицу в X в.
Чем же объяснить, что Константинополь и в раннее средневековье, когда городская жизнь замерла, оставался крупным городским центром, городом с большим населением, со множеством ремесленных мастерских и лавок? Прежде всего, в силу своего благоприятного положения — «моста между Азией и Европой», между Средиземноморьем и Причерноморьем — он служил местом обмена товарами западных и восточных купцов — обмена, который не прекращался ни в VIII, ни в IX вв., хотя размах его, несомненно, значительно сократился. В Константинополе можно было встретить арабского купца в черном плаще и сандалиях кирпичного цвета, торговавшего шелком-сырцом и шелковыми тканями, благовониями и красителями; болгары везли сюда лен и мед, венецианцы — рабов и металлические изделия. Несколько позднее установились и стали оживленными торговые связи с Северным Причерноморьем. У Константина Багрянородного мы находим подробный рассказ о торговых плаваниях русских купцов X в. к Константинополю. В зимнее время кривичи и другие славянские племена строили и оснащали лодки-однодеревки, а как только сходил лед, опускали их на воду и гнали к Киеву. Здесь эти однодеревки покупали купцы, которые в июне отправлялись вниз по Днепру. Наибольшая опасность ждала их у днепровских порогов: приходилось выходить из лодок, а подчас даже выгружать товары и перетаскивать их по берегу, тогда как лодки они осторожно прогоняли вдоль берега, отталкиваясь шестами. В этот момент на русских купцов нередко нападали печенеги, поэтому приходилось выставлять специальную стражу для охраны товаров. Благополучно миновав порога, русские купцы приставали к острову в устье реки, который византийцы называли островом св. Георгия, и под гигантским дубом приносили своим языческим божествам жертвы: живых птиц, стрелы, хлеб и мясо.
Из устья Днепра они выплывали в открытое море и, держась западного берега, достигали в конце концов византийского порта Месемврии, откуда уже было недалеко до Константинополя. В Константинополе они останавливались в специально для них отведенном месте — подворье св. Маманта; византийские власти, согласно специальным договорам, должны были обеспечить их питанием, баней и снастями для обратного пути.
Русские купцы X в. торговали рабами, кожей и воском; в XII в. с Северного Причерноморья привозили в византийскую столицу икру и «белые меха».
Кроме того, — и это, пожалуй, не менее важно — Константинополь был политическим центром империи, куда стекались значительные массы централизованной ренты, которую император и его вельможи расходовали на строительство церквей и дворцов, на пышные одежды и роскошь ювелирных изделий. Эта централизованная рента превращалась здесь в ремесленные изделия, в ткани и перстни, но превращалась, конечно, не сама по себе, а в искусных руках константинопольских мастеров. Следовательно, Константинополь, будучи местом пребывания императорского двора и знати, должен был оставаться и важным ремесленным центром: нужды двора питали значительную армию столичных ремесленников.
А. П. Каждан, Г. Г. Литаврин. "Очерки истории Византии и южных славян"
Изд-во Учпедгиз, М., 1958 г.
